Симонтон о лечении рака желудка

Не надо быть врачом-онкологом, чтобы видеть связь возникновения злокачественной опухоли с психическим статусом человека. Еще Гелену было известно, что меланхолики болеют раком чаще, чем сангвиники. Защитные силы нормального организма таковы, что они способны на 1000 одновременно введенных раковых клеток быстро убить 999 (это экспериментальные данные). Следовательно, вероятность заболевания определяется в первую очередь состоянием самого организма.

ГИПОТЕЗА ИНЖЕНЕРА ГАРБУЗА

Мы уже публиковали ранее статьи об изысканиях Ирины Александровны Васильевой, члена нашего редакционного совета, которая полагает патологии в нашем организме подобными нарушениям в некоей компьютерной систе­ме. С этим спорить невозможно, поскольку любой организм подчиняется закономер­ностям, по которым действует сложная сис­тема. Примерно так же размышляет мос­ковский радиоинженер Михаил Алексан­дрович Гарбуз, когда предлагает свою гипо­тезу возникновения, развития рака и воз­можностей его излечения, а также массовой профилактики.

Он исходит из того несомненного факта, что все процессы, идущие в организме, так или иначе регулируются центрами, которые расположены в головном мозге. В том числе регулируются, конечно, и процессы деления (размножения, восстановления) клеток. Эти центры запрограммированы на определенную скорость деления, на задан­ные параметры клеток. При нормальном течении процесса в центр поступает стан­дартная информация. При делении онко-клеток центр получает информацию, вызы­вающую там ответные хаотические сигна­лы. Центр начинает работать в непривы­чном режиме, его перевозбуждение нарас­тает.

Михаил Александрович для наглядности сравнивает это явление с тем, как работает привычная для нас система телевизора или радиоприемника. Когда все в порядке, про­ходит нормальный, хороший звук. Появи­лись помехи —послышался гул, треск, хао­тические шумы. Это сигнал неблагополучия в системе. Она пошумит, пошумит и выйдет из строя. (Перечитав еще раз этот абзац, я подумал, что читателю мои рассуждения могут показаться обидными. Да, обидев­шийся читатель будет прав: мы порой дей­ствительно удивительно похожи на наши телевизоры, особенно на не совсем ис­правные. Но иное и невозможно — уж очень много времени мы проводим в общении с ними, можно сказать — сроднились. Редкая жена слышит от своего мужа больше слов, чем от телеведущих. Редкому мужу беседа с женой интереснее, чем, скажем, «Поле чудес». Редкий ребенок знает стихи Пушки­на лучше, чем тысячекратно повторяемые идиотские тексты телевизионных реклам­ных клипов).

Однако вернемся к предмету нашего раз­говора. Если кому-то покажутся надуманны­ми предположения инженера Гарбуза, могу сообщить, что в лабораториях с помощью электроэнцефалографии зафиксировано нарастающее возбуждение в коре головно­го мозга как раз в тот период, который принято считать ранней стадией развития рака.

Итак, нервная система посылает раковым клеткам привычные сигналы на деление (такая уж у нее программа), хотя эти клетки чужие, они потом убьют и организм, и заодно — себя. А иммунная система в это время (в соответствии со своей програм­мой) пытается эти клетки уничтожить. Кон­фликт двух систем открывает дорогу смер­тельной болезни.

Что делать? Гарбуз предлагает инже­нерное решение проблемы: нормализо­вать (а если невозможно, то просто подавить) сигналы, идущие из центра, уп­равляющего делением клеток, поскольку именно эти электромагнитные сигналы способствуют разжиганию конфликта и развитию  раковых клеток. Практически добиться этого можно с помощь лазер­ного излучателя, определив предваритель­но амплитуду и длительность импульсов, их частоту, мощность излучения и т. п.

Вероятно, локализовать направленность действия излучателя следуете зависимости от локализации опухоли (либо определив расположение центра в головном мозге, либо воздействуя на проекцию больного органа через соответствующие акупунктурные точки). Если продолжить аналогию с радиоаппаратурой, то этот сигнал можно уподобить работе глушителя.

В случае удачи организм (а точнее, его иммунная система) сам справится с очагом поражения, поскольку раковые клетки пере­станут получать приказы на размножение. Однако на последних стадиях рака эта мера уже будет неэффективна. Лабораторные замеры свидетельствуют об угнетенном состоянии коры головного мозга, что может означать полное перерождение клеток в очаге заболевания, их окончательный выход из-под контроля.

Инженер Гарбуз принес в редакцию свою монографию, которая показалась нам до­ статочно обоснованной, интересной и до­ стойной внимания специалистов. Их уже, похоже, не смущает кажущаяся простота интересных идей. Поскольку у редакции складываются добрые и деловые отноше­ ния сразу с двумя научно-исследователь­ скими институтами онкологии (Московским и Санкт-Петербургским), мы надеемся, что там обратят внимание на идеи и разработки инженера Гарбуза.

СИНДРОМ ДОКТОРА КАМЕРА

Поистине, есть идеи, которые носятся в воздухе. Да, мы снова говорим о том, как применительно к лечению человека можно соотнести современные представления о компьютерных системах. Мюнхенский он­колог Геерд Хамер утверждает, что при лечении рака следует исходить из трех слагаемых: 1) психика —это программа; 2) мозг — это компьютер; 3) пострадавший орган — это машина. Для успешного лечения надо разработать для психики эффек­тивную программу; надо, чтобы по этой программе работал компьютер нашего мозга; надо подчинить функционирование механизма заболевшего органа той цели­тельной программе, которую посылает мозг.

Доктор Хамер так увлекся своей идеей, что счел воздействие на психику един­ственно достойным способом лечения рака. Все остальные способы он отвергает кате­горически. Самое любопытное здесь то, что ему удалось излечить таким образом около 12 тысяч человек. Если эта информация полностью достоверна, то остается пред­положить одно из двух: либо доктор Хамер раскрывает перед коллегами далеко не все, что делает (можно допустить, что только гипноз и аутотренинг без применения иных средств избавили от рака десяток больных, пусть сотню особо внушаемых, пусть даже две сотни, но пишут же о 12 тысячах!); либо он обладает необычайным даром личного воздействия. Нам представляется более реальным второе предположение: эйфория первооткрывателя не знает границ; к тому же имидж удачливого целителя мчался впе­реди доктора и еще до первого сеанса психика многих его пациентов, надо по­лагать, была прекрасно подготовлена к ле­чебному воздействию.

Геерд Хамер вывел правило, согласно которому рак возникает только как следст­вие сильного стресса, вызванного конфлик­том (это стали называть синдромом доктора Хаммера). Более того, врач даже попытался локализовать заболевания в зависимости от характера конфликта. Наблюдая на компьютерном томографе затемненные пят­на на отдельных участках мозга (он назвал их хамеровскими очагами) и находя связь между этими очагами и пораженными орга­нами, Хамер всякий раз обнаруживал ост­рый конфликт определенного характера, послуживший пусковым механизмом для возникновения рака.

И еще Хамер утверждает, что ход кон­фликта определенным образом коррелиру­ет с состоянием очага в головном мозге и соответственно — с состоянием опухали. Если конфликт уладить, то постепенно соидет на нет очаг в мозге, а вслед за ним и сама опухоль.

Любопытна схема локализации опухоли (по Хамеру) в зависимости от характера конфликта.

Рак левой груди он связывает с конфлик­том «мать—дитя», не с бытовым, а с глубин­ным.

Рак правой груди (у левши — все наобо­рот) — с конфликтом «жена — муж», но не с сексуальным, а с чисто человеческим.

Рак желудка—бытовой конфликт в семье.

Рак простаты — разочарование в себе.

Рак легкого — ожидание смерти.

Исцеленные больные были счастливы, а вот о врачах сказать этого нельзя. Немецкие онкологи высмеивали Хамера в газетах и журналах, а в конце концов семеро из них обратились в суд с требованием закрыть клинику «этого шарлатана» и отобрать у него диплом врача. Хамер сказал тогда, обраща­ясь к коллегам: «Перед вами 200 историй болезни. Если среди них вы найдете хотя бы три, где обнаружится, что больной пришел ко мне не с раком, или что я его не вылечил, или что я его вылечил не своим методом, то я тут же сам добровольно сдам свою лицен­зию на врачебную практику. Если же трех таких историй болезни вы не обнаружите, то все семеро подпишете заявление о том, что метод Хамера эффективен и им можно лечить любого ракового больного».

Врачи не обнаружили ни одной истории болезни, которая заставила бы усомниться в добросовестности доктора Хамера и в его профессиональной состоятельности.

СЕАНСЫ ДОКТОРА СИМОНТОНА

«Для меня болезнь — это система об­ратной связи,— говорит техасский онколог Карл Симонтон. — Если бы не болезнь, то мы бы ничего не знали о себе. Болезнь посылает сигналы о неблагополучии в организме, вынуждая нас проявлять любо­пытство».

В юные годы у него был рак кожи, и тогда же он поклялся, что если спасется, то пос­вятит свою жизнь борьбе с раком. Судьба оказалась милостивой к нему и к тысячам будущих его пациентов.

Карл Симонтон стал врачом, специализи­ровался в рентгенологии, точнее в облуче­нии раковых больных. Общаясь с ними, он замечал, как порой меняется их состояние после доброжелательного и сердечного разговора. Со временем доктор Симонтон разработал собственную систему психовоз­действия на раковых больных, основал боль­шую клинику в Техасе, где, впрочем, лечат не только словом, но и традиционными методами.

Если говорить о самой сути метода Симонтона, то его можно свести к созданию положительного настроя у больного. Паци­ент должен представить (в меру своего воображения), как рентгеновское излуче­ние разрушает больные клетки, как клетки-киллеры очищают его организм, как его тело наливается силой.

Но таким сеансам предшествуют долгие беседы, в ходе которых врач выясняет пси­хический статус больного. Многие преис­полнены решимости биться за себя не жа­лея сил. Такие в клинике Симонтона выздо­равливают. Немало людей слишком пассив­ны, чтобы их сознание жило лишь одной доминантной идеей. Этим людям доктор Симонтон помогает продлить жизнь. Но есть и такие, кто лишен воли к жизин, кто не может или не хочет бороться за себя. Они обречены, но и им доктор помогает. Помо­гает уйти умиротворенными, без горечи и озлобленности, без конфликта.

Да, третий персонаж нашего повествова­ния тоже полагает первопричиной злока­чественной опухоли конфликт, но конфликт не межличностный, а конфликт, терзающий душу человека. «Дело не в тех событиях, которые пережил человек, а в том, как он на них реагирует»,— считает доктор Си­монтон.

Физиологическая подоплека ситуации сводится к тому, что реакцией организма на конфликт неизбежно становится изменение гормонального статуса. Мощный выброс гормонов в кровь резко ослабляет иммун­ную систему, что вполне может стать сигна­лом для образования опухолевых клеток.

Сеансы доктора Симонтона — это не только долгие откровенные беседы, это и регулярные (трижды в день) самопогружения больного, своего рода медитация, в ходе которой он представляет себя бодрым, здоровым, сильным, избавившимся от внутреннего неблагополучия. Такие сеансы воздействуют на гормональную систему, а через нее на иммунную. В сочетании с другими методами это, как правило, дает хороший эффект.

Американская психологическая ассоциация характеризует раковых больных как людей по преимуществу замкнутых, упрямых, авторитарных, не склонных (в силу обстоятельств — одиночества, например, или из-за особенностей характера) к открытости, откровениям, погруженных в скрытые сексуальные конфликты или заряженных на агрессию. Беседы доктора Симонтона и его коллег как бы разрушают эту стену замкнутости, которая, отгораживая человека от окружающих, способствовала наступлению страшной болезни. Доброжелательность и открытость помогают преодолевать это заболевание.

Наш характер, наше умение общаться определяет состояние здоровья, судьбу. Неужели для того, чтобы понять это, надо попасть в онкологическую клинику?

Станислав Шершень